Раймонд Чандлер

	Раймонд Чандлер
	Статья в Википедии
	Медиафайлы на Викискладе

Раймонд Чандлер (Raymond Thornton Chandler, 1888—1959), американский писатель-реалист и критик, автор детективов. Один из основателей, наряду с Дэшилом Хэмметом, жанра крутого детектива. Мастер диалога.

Нечестная игра (повесть, до 1939)

Я уже вышел из того возраста, когда доставляет удовольствие хотя бы обругать человека, которому ты ничего не можешь сделать.

Вечный сон (1939)

Похмелье бывает не только от спиртного, но и от женщин.
Чтобы понять, как эти растения [тропические орхидеи] пахнут, нужно вскипятить виски и понюхать его, укрывшись с головой одеялом.
— Для живого<!-— человека--> здесь слишком жарко.
Весёлое занятие, ничего не скажешь, — смотреть со стороны, как твоим порокам предаются другие.
В антиквариате я разбирался неважно, поскольку никогда не коллекционировал ничего, кроме неоплаченных счетов.
Она так волновалась, что старела и дурнела буквально на глазах.
На душе было пусто, как в кармане у нищего.
Во рту стоял гадкий привкус от генеральских дочек.
— Лежи смирно, а то больно будет. Или даже больнее.
— А ведь потом будешь удивляться, почему у тебя вставная челюсть...
— Кто-то поставил мне под глазом не фонарь, а целую люстру.
— На руках носить будут, в скромном сосновом гробу.
— Морской пучине я предпочитаю компанию червей.

Прощай, любимая (1940)

Он [Лось Мэллой] выглядел так же неприметно, как тарантул на ломтике воздушной кукурузы.
Наступило молчание, тяжёлое, как полузатопленная лодка.
Кулак, напоминающий размером и цветом большой баклажан.
По его лицу не лупили разве что ковшом экскаватора. Этому лицу уже ничто не было страшно. <!-— Его уродовали всем, что только можно себе представить.-->
Вышибала полз еле-еле, тихо, как муха с оборванными крылышками.
Даже бесплатная работа — это работа. Хоть какое-то разнообразие.
На нём был галстук, завязанный, по всей видимости, в конце прошлого века.
Чувствовал я себя, будто ампутированная конечность.
Голос напоминал треск отдираемой с курятника дранки.
— Все женщины глупы, а многие ещё и злы.
Это [плевок] выглядело так, как если бы на улице лопнул асфальт и из трещины вылез гангстер.
Мысли шевелились, как худые нервные руки доктора Альмора.
В нём шла борьба. Как обычно, победило виски.
В приёмнике было столько же шума и треска, как в ресторанном пиве воды.
В его баритоне чувствовались три коктейля.
Свет фонарика пригвоздил меня к стене, как раздавленную муху.
— Всё выглядит просто и естественно, а всё, что просто и естественно, — это правда.
Он шевелил мозгами с медвежьей энергией крестьянина, выкорчёвывающего пень.
-<!-— Будешь совать нос в наши дела — проснёшься в тёмном переулке, и--> Оплакивать тебя будут только коты.
— Жизнь слишком коротка, чтобы подавать жалобу на полицейских.
— Для того, чтобы заниматься политикой, нужны порядочные люди. Но в ней нет ничего, что могло бы привлечь порядочных людей.
— Он не сумеет поймать даже мухи, попавшей в кипяток.
— Доллар там, доллар тут.

— И все они воняют.

Высокое окно (1942)

Не люблю портвейн в жару. Правда, никто и не предлагал.
Маленький отделанный кафелем бассейн злобно сверкал на солнце.
Шагов с десяти от неё нельзя было оторвать взгляд, а с трёх — уже можно.
Ресницы были покрыты таким густым слоем туши, что напоминали миниатюрную чугунную ограду.
Причёска, роскошная, как обстановка ночного клуба.
Белая соломенная шляпа величиной с запасное колесо, а на ней зелёные солнечные очки, похожие на оладьи.
Машины ревели, словно львы во время кормления.
Над волосами, словно скала из воды, возвышалась бледная плешь. Из ушей рос пух, такой длинный, что в нём могла запутаться муха.
Изнурённые интеллектуалы с сухим кашлем и пустым кошельком.
На щеках, словно минное поле на военной карте, рассыпались веснушки.
Кто-то откашлялся, как будто прогремел в туннеле товарняк.
Я сполз со стула и пошёл к двери так тихо, как сыплется с горы тонна угля.
Тёмный лимузин величиной с дом пронзительным гудком сдул меня с дороги и прошелестел мимо.
Луна светила так ярко, что казалось, будто чёрные тени выбиты резцом гравёра.
— Пусть утопится в озере. Пусть утопится сразу в двух озёрах, если не поместится.
Пахло духами и смертью. Смертью сильнее.
— Вид у вас не лучше, чем у русалочки, переспавшей с командой рыболовного траулера.
— Вы ведёте себя как последний негодяй! (вариант: хам)

— А вы как первый.

— За пятёрку я готов начать думать.

— Боюсь, это будет тебе не по силам.

— А за десятку спою, как квартет канареек.

— Не люблю хорового пения.

Женщина (блондинка) в озере (1943)

Голос, которым можно разбить кокосовый орех.
Углы носового платка в нагрудном кармане были столь остры, что, казалось, ими можно резать хлеб.
Его<!-— торчащий--> кадык выглядел решительнее, чем у некоторых подбородок.
Бывает, хлопнешься задницей, а отшибает мозги.
Парень казался, как и большинство местных жителей, чуть недомытым и чуть недокормленным.
Наглотался пыли, хоть выплёвывай готовые куличи.
Слова, крутясь как пёрышки, упали на пол.
В комнате стояла жара и попахивало бедой. (вариант: В комнате было душно от несчастья).
Начиналась полупустыня, где солнце по утрам лёгкое и сухое, как выдержанный херес, а на закате падает за горизонт, словно багровый от жара кирпич.
Я вонял джином, как если бы Тихий океан состоял из чистого джина, а я его переплыл.

Сестрёнка (1949)

— Не бейте меня, я застрахован!
— Здесь никого нет, кроме меня и огромной мухи.
Я отреагировал так же, как чучело рыбы реагирует на червяка.
Его рука устремилась к стакану с восхитительной грацией матери, радующейся встрече с потерянным ребёнком.
Мы продолжали пялиться друг на друга, но это ничего не дало. Видимо, мы оба слишком много занимались в жизни этим мероприятием.
Если бы я не поцеловал её, мы бы крепко стукнулись лбами.
Микроб с лицензией частного детектива.
Забегаловка, способная отравить даже жабу.
На стоянке, как муравьи на переспевшей груше, копошились машины.
— Иногда можно узнать личность потерпевшего по содержимому его карманов...

— Иногда от него только и остаются, что карманы.

— Одно время Оррин носил маленькие усики, но мама заставила сбрить их.

— Я догадываюсь. Священнику нечем было набить подушечку.

— Я не воспользуюсь услугами детектива, который употребляет спиртное в какой бы то ни было форме!

— Вы не станете возражать, если я почешусь?

— Могли бы по крайней мере разговаривать как джентльмен.

— Для этого лучше обратиться в университетский клуб. Говорят, там осталась парочка уникальных экземпляров.

— Не трогайте мой парик!.

— Я и не собирался есть его. Не настолько голоден.

Долгое прощание (1953)

Её взгляд мог пронзить насквозь и выйти из спины ещё дюйма на четыре.
— Я убиваю время, а умирает оно долго.
Нет опаснее ловушек, чем те, которые мы ставим себе сами.
В наше время слово "блондинка" звучит почти комически.
Она расстегнула зубы.
У нас в городе [Л.А.] шарлатаны плодятся быстрее морских свинок.
У секретарши была чугунная улыбка и глаза, способные пересчитать деньги в твоём заднем кармане.
— В нём столько же обаяния, как в подштанниках сталевара.
Нет ничего бесприютнее пустого бассейна.
Дай этим бровям волю, они бы до подбородка доросли.
Сэндвич вкуса лоскута, оторванного от старой рубахи.
Адвокат из тех, которых желаешь своему врагу.
Он напоминал белую мышь, больную туберкулёзом.
Обедать было слишком рано и слишком жарко.
Мысли слиплись, словно мухи на клейкой бумаге.
Время ползло, как большой таракан.
Салат из тех, что мужчины покорно жуют в ресторанах, но со скандалом отказываются есть дома.
Где-то стонал голубь, жалуясь на тяготы жизни.
— Где-то я жулик, а где-то идиот. Как у большинства людей, во мне есть разное.
— Чем больше помогаешь людям, тем больше получаешь по зубам.
Идиоты, мозги которых заклеены жвачкой.
— Все писатели — подонки, а я самый подонистый.
— Странная вещь — деньги. В больших количествах они обретают собственную жизнь, даже собственную совесть.
— По сравнению с ним я голубоглазый младенец с новенькой погремушкой.
— Понял, понял. Если буду плохо себя вести, окажусь на дне морском, а сверху будет лежать трамвай.
У нас в городе гангстеры полицейских не убивают. Это они предоставляют малолетним преступникам.
При нынешней манере игры шахматы превратились в какую-то холодную войну.
Я чувствовал себя как полупереваренный обед, сожранный в дешёвой забегаловке.
Американцы могут съесть любую дрянь, если засунуть её между ломтями поджаренного хлеба и скрепить парой зубочисток, а сбоку будет торчать зелёный салат, предпочтительно слегка увядший.
Этот парень был крутого замеса. Таких больше не делают.
Тяжело разводиться только в первый раз. Дальше это просто экономическая проблема. (вариант: Разводиться тяжело только в первый раз. Потом это становится привычкой.)
...Бродил по комнате и слушал произведение Хачатуряна для тракторного завода. У него это называлось скрипичным концертом. Я бы назвал это шлёпаньем ослабевшего ременного привода.
— Организованная преступность — всего лишь грязная оборотная сторона доллара.

— А чистая сторона?

— Мне её видеть не приходилось.

Он сидел за огромным дубовым столом,который плавал еще в Ноевом ковчеге. Ною он достался подержанным.
Он сказал, что даже не покупает начальников и прокуроров. Просто, когда он дремлет, они лежат и мурлыкают у него на коленях.

Источники

сборники произведений Чандлера издательств "Прогресс", "Юридическая литература", "Центрполиграф" (1991-2008).